Волколюд окинул нас оценивающим взглядом, запоминая, что на нас надето:

– Посмотрю, что смогу сделать. На этом все?

– Нам пришлось использовать данный вами Свиток Воскрешения. Нам нужен еще один, – заявил я с некоторым апломбом.

– Побойтесь Бога! – всплеснул лапами Кларджог. – У нас их и так осталось всего несколько штук!

– Выполни их просьбу, – встряла Ирэта. – Уверена, послушники еще принесут пользу Ордену.

– Воля ваша, госпожа настоятельница! – кладовщик склонился, после чего покинул помещение.

– Хочу уточнить: получение Свитка – это компенсация за произошедшее, а не аванс в честь грядущих трудов, – произнес я.

– Я не собираюсь от вас требовать очередных подвигов. Наслышана о том, что вы натворили в Танроке. Если бы вы дождались моего возвращения ранее, то узнали бы интересную информацию, которая в данный момент уже потеряла актуальность. Мне доложили, что трое стражников пропали без вести примерно в то же время, когда на вас было совершено нападение разбойников.

Я цыкнул недовольно:

– Знал бы прикуп, жил бы в Рантсвоне. Да уж, очень жаль, что мы не застали вас на месте. Кстати, мы повстречали Мониан в Красном Приюте. Она сказала, что у вас там есть какое‑то дело? – поинтересовался я.

– Об этом я и говорила ранее. Уже давно ходят слухи, что кто‑то из высших иерархов Ордена в Танроке погряз в разврате. Самое гнусное, негодяй предпочитает именно детей. Похоже, именно он прикрывает Красный Приют, иначе бы проверки выявили запрещенные методы развлечений.

– О‑ох! – ахнула Шантри.

– Мрази, – процедила Кара.

– Епископ‑педофил? – удивился я. – Куда ваш хваленый Эон смотрит?

– Эон вездесущ. Однако в его бесконечной мудрости он наделил нас, своих детей, волей и самостоятельностью. Предоставил право самим принимать решения и самим вершить правосудие. Бог предпочитает не вмешиваться в течение событий в Подземелье. Поэтому мы, верные его последователи, должны вычислить гнилой росток и выкорчевать его с корнем! – решительно произнесла Ирэта.

Похоже, она действительно верит в то, что говорит.

– Если вам нужна моя помощь, можете положиться на мой щит! – выступила эльфийка. – Даже если мусор не захочет, я все равно готова взяться за дело!

– Да я в целом и не против, – пожал я плечами. – Хотя оперативники или следователи из нас так себе.

– Великое Древо, – поразилась Карамелька. – Неужели ты на самом деле искренне возжелал совершить благое деяние?

– Ты за кого меня держишь?! – возмутился я. – Я вполне могу совершать благородные поступки. Вас ведь освободил от ошейника?

– Очень благородно, – с сарказмом заметила Кара.

– К тому же я надеюсь получить некоторые политические дивиденды. Если Ирэта укрепит свое влияние в Танроке, возможно сможет отмазать нас от Карстейнов.

– Я не могу дать подобных гарантий, – открестилась настоятельница. – Участие исключительно добровольное. И ваша группа действительно может нам серьезно помочь, поскольку мы так и не нашли подходящего кандидата.

– Не верьте этому мусору, он определенно что‑то замышляет, – сузила свои зеленые глаза эльфийка.

– Ты вообще на чьей стороне, ушастая?! За изверга меня принимаешь? В моем мире весьма трепетное отношение к детям. И я еще не пал настолько низко, чтобы не помочь детишкам, если есть такая возможность!

[Шантри Бекс]

– Подозрительно… – заметила Карамэль, не желая принимать на веру простое желание Эда помочь.

– Отвянь. Навоображала себе не пойми что.

– Вот‑вот, – поддакнула я. – Эдуард часто совершает благие поступки!

– Только чтобы извлечь затем свою выгоду, – парировала язвительная защитница.

Вот вечно Кара не верит Эду, и постоянно его подначивает. Не понимаю, как он ее все еще терпит. Эх, видимо то, что не разрешено стройной гномке, дозволено большегрудой эльфийке. Жизнь никогда не будет ко мне справедливой.

И в отличие от Кары настоятельнице я не доверяла слепо. Хоть она и имеет достижение Святитель, следующее за Адептом и Наставником Паломников, но, как она сама только что и заявила, даже среди епископов может затесаться паршивый сорняк.

– Мне безусловно приятно, что вы двое так рветесь помочь Ордену. Однако меня больше интересует согласие юной Шантри, – вдруг заявила Ирэта.

– М‑мое?! – опешила я.

Эдуард взглянул на меня, также несколько удивленный. Однако спустя пару секунд на его лице промелькнула тень понимания. Хотя я до сих пор не могла сообразить, какой с меня толк в таких сложных тайных делах.

Эд нахмурился, повернулся к настоятельнице и проговорил грозно:

– Вы собираетесь использовать Шантри? Серьезно?

– Разумеется, только при ее добровольном согласии. У нас здесь не так много доверенных паломниц со сходным телосложением. Посылать же на задание совсем детей мне не позволит совесть, даже если они и согласятся принять участие.

– Нельзя ли придумать иной способ? – проговорил молодой человек.

– Нам нужен надежный свидетель, иначе наш замысел может пойти прахом.

Я переводила взгляд с лица лидера на настоятельницу и обратно. А в груди зарождалось тревожное чувство. Кажется, я начала понимать, какие у Ирэты на меня могут быть планы. Стало немного не по себе. И я бы даже сказала – страшно.

– Вы что, собираетесь использовать Шантри в качестве наживки? – высказала Карамэль не особо довольным тоном.

– Порой всем нам приходится идти на жертвы, чтобы добиться результата, – мудро заметила зверолюдка.

– Мне это не нравится, – мрачно заметил Эдуард.

– Мне тоже. Если вам нужна наживка, лучше используйте меня, – смело предложила эльфийка.

– Боюсь, что с вашим телосложением будет трудно замаскировать вас под ребенка, – улыбнулась краешком губ настоятельница. – Возможно нам стоит спросить у самой юной Бекс, не хочет ли она принять участие в задании? Помочь нам накрыть притон, в котором детей‑рабов используют в грязных целях.

– Я лидер группы, поэтому я отказываю вам в вашей просьбе, – заявил Эдуард. – Если вам надо прибить кого‑то, то здесь могут быть варианты. Но отправлять Шантри на заклание к извращенцам я не собираюсь.

– Если все пройдет по плану, то никто не успеет ее осквернить.

– А если нет?

Я смотрела за перепалкой настоятельницы монастыря и лидера нашей небольшой группы, испытывая смешанные чувства. Я очень боялась оказаться в ужасном притоне, полном греха и порока, но в то же время мне хотелось помочь бедным детям, попавшим в ловушку откуда нет выхода. Я и сама ведь испытала на себе нечто подобное, о чем стараюсь теперь не вспоминать. Но в данном случае, когда на тебя надевают ошейник, это ведь многократно хуже. Не знаю. Не представляю, что испытывает человек, подвергающийся унижениями, будучи под действием магии подчинения. Мне хоть и самой довелось два раза носить на себе рабский ошейник, но в обоих случаях никто надо мной не издевался.

Ирэта приводила доводы в пользу моего участия в миссии. Эдуард, иногда сообща с Карой, яро отрицали любое мое использование в качестве наживки.

Одна я стояла молчаливым истуканом, не в силах принять ни одну из сторон. И так всегда. Сначала за меня решали родители. Затем их заменили Эд с Карой. Хоть они старше меня всего на несколько лет, но такое ощущение, что оба имеют крепкий стержень, и знают, как правильно поступать в той или иной ситуации. Умеют принимать решение, в отличие от меня.

Но… я ведь не могу вечно прятаться за чужими спинами. Когда дело касается меня, моего благополучия или будущего, только один человек может принимать решение, как следует поступить: я сама. Но как же велик соблазн просто остаться серой тенью, полагаясь на решения других, более мудрых и опытных людей. Ничего не надо делать, просто плыть по течению и выполнять то, что тебе говорят.

Но… все же…

– Я хочу помочь… – произнесла я так тихо, что никто не обратил на мои слова внимание.

Присутствующие продолжали активно спорить.